С.А. Рачинский. Письма к духовному юношеству о трезвости

II-е письмо. Татево
16 Декабря.

Нынешним летом посетил меня один из кандидатов Петербургской Духовной Академии. Он родом из Гжатска и
ему пришлось ехать Вяземско-Ржевскою железною дорогой. В N. с ним сели в вагон десяток воспитанников N.
Духовного Училища, мальчики 12 – 14 лет. Мой приятель (человек прекрасный) с ними разговорился, и мальчики оказались восприимчивы к его доброму слову, как все мальчики этих лет. Дело было вечером. Ребята расположились ужинать в вагоне, причем уселись тесною кучкой, что-то тщательно скрывая…

И что же? Через десять минут шестеро из десяти мальчиков оказались совершенно пьяными, и принялись шуметь
и сквернословить. Насилу удалось уложить их спать. Между пьяными мальчиками были сыновья известных свидетелю этой сцены добрых священников, людей совершенно трезвых.

Требует ли этот рассказ комментариев? Бедным этим мальчикам в училище, конечно, запрещалось пить. Но они ежедневно видели пьянство своих наставников и начальников (увы! академистов). И вот эти дети, эти будущие пастыри безсознательно возложили на себя позорную цепь, которую будут влачить до гробовой доски. Ибо алкоголизм, привитый в детстве, упорен и едва победим. Он в корне подрывает волю, он обращает человека
в тряпку, обрекает на животное прозябание или на изнурительную борьбу его лучшего я с губительным позывом, - борьбу, слишком часто кончающуюся сумасшествием и ранней смертью. Обратили ли Вы внимание на распространенность психических расстройств в духовных семьях? Вникните в генеалогию этих семей. В большинстве случаев Вы отыщите корень зла – в наследственном алкоголизме. Говорю на основании тщательных наблюдений, и личных, и сообщенных мне опытными врачами.

И это зло – позорное, чудовищное растет и множится в тот момент, когда от нашего духовенства
потребуется напряжения всех сил духовных и нравственных, чтобы стать на высоту настоятельных требований времени. И положить предел этому злу, искоренить его, можете только вы, будущие наставники
духовного юношества…

Конечно, не искорените Вы его никакими поучениями, никакой организацией призора. Искоренить можете и
должны Вы его делом, победой над собой, которая одна может дать Вам силу победить это зло в других. Вы ли уклонитесь от этого дела, Вы, вооруженный высшим духовным образованием, которое обратится в тлен и прах без соответствующего подъема нравственного? Посмотрите! безграмотные крестьяне, движимые любовью к
ближнему, отрекаются от водки, ограждают от нее детей своих односельцев. Темные проповедники штунды (Протестантско-рационалистическая секта, причисленная указом 1894
г. к особо вредным. Последователи однако отличались нравственным образом жизни. Прим. Ред.)
могучим оружием трезвости привлекают к себе еще более темных последователей. Молоканин –
грамотей издает воззвание о трезвости[1], которое мог подписать любой православный. Безмерное зло наконец вызывает реакцию. Но реакцию эту должна взять в руки церковь, ради своей части, ради своей
славы, ради миллионов, совращаемых лжеучителями, прикрывающими вредное содержание своего учения внешней нравственной истиной.

Трезвость еще не есть нравственность. Но она необходимое условие всякого нравственного преуспеяния.
Алкоголь отравляет и, наконец, убивает волю – источник всякого нравственного делания. Много доброго и светлого сохранилось, многое нарождается вновь в нашем духовенстве; но сохраненное погибнет, но нарождающееся не дозреет, если оно не избавится от зияющей язвы, поглощающей все его жизненные соки, отвращающей от него все сердца.

Предлагаемое мною дело для людей зрелых и старых тягостно. Для юношей же Ваших лет, для Вас лично –
оно легко. Поэтому обращаюсь к Вам. Пьянство каждого отдельного священника – тяжелый крест для его прихода. Пьянство же пастыреучителя, – а таковым будет почти каждый из вас – ужасно, ибо последствия его в жизни целых поколений будущих пастырей – неисчислимы. Итак, не отвращайте Вашего внимания от доброго
дела, но – помогите!

Любящий Вас С. Рачинский

[1] «Перестанем пить вино и угощать им» - листок, изданный Сытиным.

IV. 17 Декабря


В близком будущем весьма возможна передача всех начальных школ в Духовное Ведомство, поручение
руководства ими сельским священникам.

Ведь это было бы вполне логично. С чего начать просвещение народа, как не с оглашения его основными
истинами христианства? Ибо народ наш – крещеный, но еще не оглашенный. Кому поручить попечение о наших бедных школах, затерянных в захолустьях, в кои едва заглядывает раз в год на полчаса, учебное начальство, как не пастырю душ, единственному вполне грамотному человеку в околотке.

Почему же одни слухи о такой передаче возбуждают в нашей образованной среде, даже между людьми
верующими и церковными, - вопли негодования?

Потому что, когда Сютяев, бедный грамотей-самоучка, выучивший все Евангелие наизусть, обратился к
местному священнику за разъяснением своих весьма уместных недоумений, этот пьяный священник швырнул ему Евангелием в голову. Потому, что само обращение крестьянина к священнику в подобных случаях – величайшая редкость. В девяноста девяти случаях из ста крестьянин обратится к доброму сельскому учителю, к Льву
Толстому, ко мне, к какой-нибудь пашковствующей даме. И это вовсе не потому, что он считал нас более своего священника сведущими в вещах божественных, а потому, что люди простые ищут в своих духовных руководителях хоть какого-либо приближения к христианской жизни, хоть какого-либо желания просветить их нравственно.
Это естественно, это неизбежно.

Порочная жизнь священников ведет к явлениям возмущающим душу. Толпа крестьян, приезжающая за
двадцать верст слушать обедню, которая не служится; покойник, целые сутки со всем погребальным поездом ждущий отпевания; больной, умирающий без напутствия, хотя священник под рукой – все это случайности, безпрестанно повторяющиеся в приходе, вверенном пьяному батюшке. Располагать прихожан к беседам о душевных их алканиях со своими пастырями подобные случайности не могут, тем более, что
сам пастырь от них решительно уклоняется. Уклонение это не всегда происходит от одного отупения и лени, неизменных спутников пьянства; но также весьма часто от сознания своего недостоинства, от тайного упрека совести, не позволяющей священнику поучать словами тех, которых он развращает примером. Но от этого
пасомым не легче.

Вот почему множество людей благомыслящих, горячих поборников церковного характера школы, смотрят на
передачу этой школы в руки духовенства, как на сугубую ложь, способную подорвать в конец уважение пасомых к их пастырям, вызвать небывалое еще в России сектантское движение.

Я лично смотрю на дело не столь мрачно. Есть в среде нашего духовенства доблестное меньшинство,
по-христиански относящееся к своему призванию. Но не на него возлагаю я мои надежды. Меньшинство это тонет и гибнет среди враждебного ему большинства. Все мои надежды возлагаю на учащееся духовное юношество, в настоящую минуту – на Вас лично, коему пишу эти строки. Вас еще не засосала тина веками наросшего
зла. Глаза Ваши не закрыты, слух Ваш не прегражден для грозных знамений времени. Вы еще учитесь, Вы имеете время и думать, и чувствовать. Вам предстоит, Вы призваны создать то духовенство, которое нужно русской церкви. Вы не можете не понимать, на какую высоту нравственную надлежит Вам стать, чтобы
быть достойным этой задачи. Поэтому обращаюсь именно к Вам, к Вам лично и в отдельности, ибо только из совокупности индивидуальных усилий создаются дела великие. Прежде всего, станьте тем, чем Вы хотели бы сделать Ваших будущих учеников. В этом да поможет Вам Бог – и тогда с углубленной надеждой мне можно
будет сказать Вам: помогите!

III. 17 Декабря



До Вас, конечно, доходят настойчивые журнальные слухи (ныне опровергнутые) о предстоящей, будто
бы в близком будущем, замене платы за требы определенным жалованьем священникам и прочим членам причтов. Не знаю, когда осуществится эта давно намеченная реформа. Но Вы несомненно до нее доживете. Мало того, Вам предстоит воспользоваться ею в качестве священника; еще вероятнее подготовлять будущих пастырей к новым
условиям жизни, которые создает эта реформа; быть может руководить осуществлением в качестве епископа.

Нет сомнения, что эта реформа достигнет своей цели лишь там, где священники к ней отнесутся
добросовестно. Но главное ее значение заключается именно в том, что она увеличит число добрых священников. Она удержит в духовном звании многих добрых юношей Вашего сословия, уклоняющихся от священства именно вследствие нравственной тягости ныне практикуемого способа вознаграждения священнических
трудов; привлечет она в ряды священства и немало иносословных, имеющих к нему призвание.

Всем священникам она возвратит много драгоценного времени, столь необходимого им для исполнения
постоянно осложняющихся их пастырских обязанностей.

Но для священников, преданных пьянству, и поэтому неспособных к какой бы то ни было пастырской
деятельности, реформа эта будет гибельна. Увы! количество их велико. Совокупность их столь значительна, что можно опасаться самого крупного, самого прискорбного соблазна.

Священник, обрабатывающий землю в поте лица своего; священник, вынужденный угождать и
окрестным крестьянам, и кабатчику; священник, не имеющий времени ни читать, ни проповедовать, еще может рассчитывать, в случае нетрезвой жизни, на презрительное снисхождение.

Но священник, избавленный постоянным доходом от гнетущей нужды, коему возвращен подобающий
досуг, и остающийся праздным и пьяным, снисхождения не встретит, а станет для всех сугубым соблазном и посмешищем.

Соблазн этот, во что бы то ни стало, нужно устранить в настоящем и, главное, предупредить в будущем.

Последнее – в Ваших руках…

Привозят в духовное училище мальчика из деревенской глуши. Дома он не пил, отца своего не видал пьяным.

Внимание его тотчас напряженно устремляется на учителей – этих распорядителей его будущей судьбы.
Все они люди прекрасные. Они лучше, выше деревенских батюшек: движутся они свободно и смело, говорят умно и красиво. Они похожи на тех господ, которые живут в большом каменном доме, около села, и на которых сам папенька взирает с благоговением. А уж учености они безмерной: они окончили курс в столице, в
Академии. Особенно хорош один из учителей – молодой, веселый, ласковый. У него множество друзей, таковых же господ, как и он, да и все его любят. По вечерам он ходит в большой вечно освещенный дом, самый красивый на улице, в котором господа играют в карты и веселятся. Часто его приводят оттуда шатающимся,
полусонным, но на другой день он опять весел, только немного бледен… Что ж? Видно так и следует жить людям образованным. Веселая эта жизнь, она должна предстоять и нам… Но почему же не попробовать этого веселья и теперь? Ведь пьют же многие из товарищей и с рук сходит… И он пробует. Первая рюмка водки его
приводит в совершенное опьянение, возбуждает в нем никогда не испытанные радостные грезы, и эта первая рюмка решает его судьбу. Впредь он не упустит случая доставить себе это смутное наслаждение, - и поступает он в Семинарию с укоренившимся уже позывом к спиртным напиткам и шесть лет сряду безпрестанно
удовлетворяет ему. Позыв превращается в привычку, привычка в потребность, властную, непобедимую.

И вот, когда роковая петля окончательно затянулась вокруг его шеи, он становится пастырем душ,
совершителем таинств. И обречен он на всю жизнь лицемерить и лгать, и святотатствовать, и нет ему исхода, кроме отчаяния или полного отупения.

Я не сочиняю. Все это постоянно вижу. В моих школах постоянно учатся дети священников и причетников,
и оттуда поступают в духовные училища. Туда поступают некоторые мои воспитанники из крестьян.

Подумайте обо всем этом – и помогите!

V.

19 Декабря

Любезный N.



Нет того глупого человека, от которого при случае нельзя было бы узнать вещей, глубоко поучительных.

На днях, одна из случайностей, неизбежных в деревенской жизни, обрекла меня на долгую беседу с очень глупым человеком. Но человек этот был родом не из нашего уезда, и я навел его на рассказы о людях, окружавших его на родине. При этом он рассказал мне следующее.

В Духовщинском уезде есть сельский священник, уже старый и вдовый, о. Димитрий Лешкевич. Священник этот никогда не пил вина, и никогда не взял ни копейки за требы со своих прихожан.

Вот его нехитрая история. Он из дворян (самых бедных) поступил в Духовную Семинарию по призванию, оставил ее с твердыми намерением никогда не торговать благодатью священства, а жить хозяйством на церковной земле, пользуясь лишь помощью прихожан при обработке этой земли (помощь эта всегда может быть организована так, что прихожан нисколько не обременяет). Женился он на дочери священника и получил за нею приход, населенный одними крестьянами, немного денег и полное хозяйство с запасами на целый год. Но как только он поселился в своем приходе, случился пожар, и все его хлебные запасы сгорели. Дело было осенью.

Матушка решительно восстала против употребления ее денег на прожитье, и стала пилить батюшку, чтобы он объехал приход для сбора хлеба. Пилила, пилила, и наконец батюшка, скрепя сердце, заложил тележечку и поехал в ближайшую деревню. Там он остановился перед первою избой, вошел в нее, и она показалась ему пустою. Но его окликнула баба, лежавшая на печи. Священник изложил повод своего посещения. «Нашел у кого просить», сказала баба слабым голосом, «сама я четыре дня хлеба не ела». О. Димитрий подошел и увидел, что на печи лежит живой скелет.

Он поспешно вышел из избы, сел в телегу, повернул оглобли, вернулся домой и… поставил на своем, несмотря на все ворчания матушки, и сокрушил сопротивление своего причетника. И вот, с тех пор крестьяне обрабатывают его землю, он же совершает все таинства, все требы, даже необязательные, даром. Человек он энергический, хозяин отличный. Каждую весну он раздает и своим прихожанам, и соседям семена ярового хлеба, требуя только возврата их осенью, без всяких процентов. Такую помощь получил от него и мой рассказчик, человек до сих пор ему незнакомый.

Сами прихожане, движимые благодарностью, решили между собой в случаях таких ссуд набавлять батюшке – богатые по мерке, бедные по полумерке на четверть. Разумеется, самые бедные возвращают зерно без этой прибавки, и никогда о. Димитрий сам о ней не заикается.

Теперь он женил собственного своего сына, который также получил место священника, и все свои зимние досуги посвящает школе.

Все это, как видите, просто до нельзя. Но как это хорошо и редко!

Почему же это так редко? Ежегодно поступают на свою высокую должность сотни молодых священников, и из них весьма многие одушевлены самыми лучшими намерениями, приступают к делу с самыми светлыми планами, между коими почти всегда играет видную роль намерение не отягчать своих прихожан излишними поборами, не смущать их душу торговлей дарами благодати. Для осуществления же этих благих намерений постоянно не хватает одного: твердой воли, закаленной предшествовавшими победами над собой. Тот, кто не в силах отказаться от рюмки, никогда не в силах будет отказаться от тысячи мелких удобств и крупных выгод, проистекающих от искусной торговли таинствами и требами, - благо же это искусство выработано до совершенства, и по этой части ничего изобретать не приходится, и самую черную половину работы берет на себя матушка.

Взгляните вокруг себя. Обратите внимание на роковую связь между употреблением спиртных напитков, даже в количествах не производящих последствий, резко безобразных, - и тем расслаблением воли, тою дряблостью характера, которые составляют проклятие нашего современного духовенства, - и помогите в борьбе против этого вечного тормоза всего светлого и доброго!

VI.




Миссионерское дело в России находится в условиях исключительных,
единственных. Не в дальние, заморские страны приходится нам высылать
отважных проповедников слова Божия. Дома, в пределах России, приходится
нам обращать магометан и язычников, причем, конечно, еще более, чем
проповедью, нам приходится действовать примером истинно христианской
жизни, обаяние коей неотразимо. Только этим путем могут быть увлечены
массы. Вспомните историю первых веков христианства.

Дни язычества сочтены. Столь грубая форма богопочитания должна
исчезнуть сама собою при более близком соприкосновении с христианским
миром. Нельзя сказать того же самого о магометанстве. Это – сила
организованная и живая, крепкая тою долею истины, которую содержит
мусульманское учение. И с этою силою мы стоим лицом к лицу. Россия
неудержимо, с ускоряющейся быстротой, врастает в мусульманскую Азию, и
притом гораздо более обаянием своей высшей гражданственности, чем силою
оружия.

Этому политическому успеху, изумляющему мир, далеко не соответствуют
наши успехи в области духовной. Результаты нашей христианской пропаганды
в мусульманском мире до сих пор ничтожны.

Причины этого прискорбного явления, без сомнения многообразны и
сложны. Но ближайшая обязанность Ваша, как воспитанника Казанской
Академии, состоит в том, чтобы выяснить себе причины – ибо просвещение
мусульманского Востока светом христианства – специальное призвание
Академии Казанской.

Да будет мне позволено указать на одну из этих причин, несомненную,
очевидную. Всякий искренний мусульманин абсолютно трезв. Мусульманский
мир избавлен от одного из позорнейших бичей мира христианского. Пьянство
христиан для мусульман – постоянный соблазн, не только потому, что оно
есть нарушение вросшей в их плоть и кровь заповеди пророка, но, прежде
всего, потому, что оно влечет за собою, на каждом шагу, наглое,
отвратительное нарушение тех заповедей Христовых, которые у нас на
устах. Пока жизнь мусульман, домашняя, ежедневная, остается
благообразнее и чище, чем жизнь соседей-христиан, ни о какой успешной
пропаганде мы мечтать не в праве.

Что же сказать о впечатлении, которое производит на мусульман
пьянство нашего духовенства? Мыслима ли успешная борьба пьяного
священника с абсолютно трезвым муллою? А ведь такая борьба есть прямая
обязанность почти всякого из священников, которых Вы призваны воспитать?

Взвесьте громадную ответственность, которая лежит на Вас, будущем
наставнике пастырей приволжского края, взвесьте неисчислимое добро,
которое Вы можете принести и этому краю, и всей Церкви Христовой
приготовлением священников, служащих образцами той жизни, которую они
проповедуют! Ведь без соответствия между словом и делом невозможен успех
проповеди христианства. Ведь совокупность духовно-учебных заведений
Приволжья нельзя рассматривать иначе, чем как громадный миссионерский
институт, коему надлежит исполнить самую благодарную, самую колоссальную
задачу в мире. Ибо за миллионами мусульман, уже лежащими на нашей
совести, уже порученных нам Богом, выдвигаются сотни миллионов мусульман
и язычников Индии и Китая.

Можете ли вы вооружиться достаточно, чтобы быть достойными дать
импульс великому делу? Кроме вас, дать этот импульс некому, а дать его
можно только могучим духовным подъемом, нравственным возрождением нашего
духовенства. Этот подъем, это возрождение невозможны, пока это
духовенство будет пьянствовать.

Помогите же ему разорвать, сбросить с себя это позорное ярмо. Прежде
всего, сбросьте его сами. Пока Вы, цвет духовенства, его не сбросите,
чего нам ждать от рядовых священников? Ведь эти священники Ваши питомцы,
а людей воспитывают жизнию и делом, а не словами.

Надеюсь на Вас, и молю за Вас Бога.

VII.

21 Декабря




Между упражнениями, измышленными покойным Ушинским для воспитанников начальных школ, находится следующее:

Ученик на вопросы: что делает сапожник?.. купец?.. кузнец?.. – должен
отвечать: сапожник шьет сапоги, купец торгует, кузнец кует, и т. д.

Между этими вопросами встречается и следующий: что делает священник?

На этот вопрос один христианский мальчик, очень маленький и глупенький, написал при мне такой ответ: поет и водку пьет.

При этом у мальчика не было и тени сатирического намерения: он просто
и буквально исполнил указание учителя – не сочинять, а писать то, что
сам видел.

Спрашивается: есть ли, кроме православной России, страна в мире, не
говорю христианская, но хотя бы мусульманская или языческая, где
подобный ответ был бы возможен; более того: где бы он мог быть оправдан
тем, что ежедневно происходит перед глазами несчастных детей?

Ибо священники, коих жизнь уходит без остатка на требоисполнение и винопитие, встречаются на каждом шагу.

Христиане ли мы?

Нет, если мы способны мириться с подобными вещами. Нет, если
призванные создавать будущих пастырей, мы не напряжем всех сил, чтобы
вырвать зло с корнем. Вы – из числа призванных. Вы ли мне не поможете?
Вы ещё молоды, для Вас еще не настало время позорных сделок с совестью и
правдою. За дело, и начните с самого себя! Да не будет возможен, не
будет мыслим в XX-м веке позорный ответ, приведенный мною, на вопрос:
что делает священник?

VIII.




Недавно, один из талантливых французских писателей молодого
поколения, Анатоль Франс, в изящном рассказе обработал житие преподобной
Таисии (Чет. Мин. Окт. 8-го). Рассказ имел успех, хотя в нем сильно
искажен дух древнего сказания. Достойно замечания то обстоятельство, что
автор выбрал для обработки именно житие Таисии, а не помещенное под тем
же числом, несравненно более содержательное, житие преподобной Пелагии.

Замечательно это житие, во-первых, тем, что в нем, очевидно, дошло до
нас не записанное предание, а показание очевидца. Но еще замечательнее
оно по глубине своего внутреннего смысла.

Святой епископ случайно встречается с блистательною гетерою и поражен
ее несравненною красотою, гармоническим изяществом ее наряда, движений и
речей. Ему приходит на мысль, как много искусства, любви и стараний
употреблено на усовершенствование этой плотской, соблазнительной
красоты; как мало есть христиан, прилагающих таковое же старание к
усовершению своей красоты внутренней, духовной. Под этим впечатлением он
произносит в церкви вдохновенное слово о красоте духовной – и гетера,
потрясенная, побежденная, падает к его ногам и требует крещения.

Согласитесь, что еще более, чем святой епископ Нон, имеем повод мы,
современные христиане, быть недовольными собою за свою неряшливость в
деле возвышения себя до красоты духовной – в виду того утонченного
изящества, до которого доходит современный культ плоти и ее похотей. Не
знаю, как Вы, но я в этом отношении очень недоволен собою…

И вот – начал я с самого малого, с самого близкого. Никогда не был я
пьяницею. Надеюсь, что не пьяница и Вы. Но ведь этого мало. В осторожном
употреблении вина нет никакой красоты духовной. В полном воздержании
есть такая красота, ибо оно ободряет других, дает им силу побеждать в
себе даже крайнюю неумеренность, застарелую привычку к спиртным
напиткам. Это я испытал на опыте. Пока я держался умеренности, все мои
речи оставались гласом вопиющего в пустыне. Все со мной соглашались,
никто не исправлялся. С тех пор, как я дал и исполняю обет трезвости, за
мною пошли тысячи. Как мне не побуждать, не умолять каждого из Вас
последовать моему примеру? Если мирянин, сельский учитель, затерянный в
безвестной глуши, таким путем собрал около себя столько союзников,
возбудил отголоски во всех уголках России, чего не могли бы достигнуть
Вы, призванный проповедовать слово Божие на местах самых видных,
призванный наставлять сотни и тысячи будущих пастырей? Подумайте об
этом, и помогите: затмите мою ничтожную, одиночную деятельность дружною
проповедью словом и делом, во имя Церкви, коей Вы должны быть лучшим
украшением!

Да хранит Вас Бог.

Спасибо, Андрей!!!

Да, хорошие письма! Интересно! Только, пожалуйста, исправь "духовнгому" в заголовке))

X. 22 Декабря

Любезный N.



С легкой руки графа Толстого, у современной молодёжи вошли в моду, и то более на словах, чем на деле, - некоторые, весьма немногие, христианские добродетели. Но Вы, конечно, согласитесь, что в числе их нет одной, которая называется смирением.

Что смирение есть добродетель капитальная, всякому христианину необходимая, об этом, в качестве богослова, Вы со мною спорить не станете. Но едва ли я ошибусь, предполагая, что в качестве юноши Вашего поколения, к этой добродетели Вы не питаете особого влечения, не упражняясь в ней, не испытывали на себе всего того, что она приносит человеку.

Смирение – величайшая сила. Безплодность прекрасных, благородных порывов большинства современных юношей происходит именно от недостатка смирения. Приносить великие жертвы, совершать громкие подвиги приходится редко, и они непосильны людям, не воспитавшим свою волю долгим рядом жертв мелких и темных, но ежедневных, ежечасных. Каждая из них ничтожна, но совокупность их и составляет исполнение долга христианской любви, и придает душе тот тон, при котором возможны и жертвы более великие, подвиги более высокие.

«Не вознесеся сердце мое, ниже вознесостеся очи мои; ниже ходих в великих, ниже в дивных паче мене» - сказал тот, кто победил Голиафа. Зову Вас на брань с врагом несравненно более коварным и сильным, чем неуклюжий Филистимлянин. Как же мне не проповедовать Вам смирение?

Вооружимся же им прежде всего, и начнем с ближайшего, мелкого, обыденного. Что может быть ничтожнее и легче отказа от рюмки водки? Однако же не побрезгуем и этим легким самоограничением. Постоянство в нем, как показывает опыт, приносит ближнему великую пользу. О вреде пьянства, физическом, нравственном, кажется, толковать мне с Вами нет нужды. Избавление ближнего от этого зла уже есть великое благодеяние. Но не есть ли также великое благословение, и для пастырей и для пасомых, возвышение служителей Церкви на степень живых примеров безпорочного жития и христианской любви?

От Вас зависит это возвышение. Помогите!

XI. 22 Декабря

Любезный N.

Одно из величайших сокровищ Православной Церкви – ее богослужение. Разумею не только незыблемый чин и текст его, записанный в наших богослужебных книгах, но также простой, величавый, высоко-художественный стиль исполнения, выработанный веками, свято хранимый преданием, особенно в хороших наших монастырях. К этой красоте мы привыкли, почти перестали ее замечать. Но она поражает иностранцев. Прочтите, что пишет по этому поводу Леруа-Болиё, далеко не сочувственно относящийся к нашей церкви. Да и каждый из нас присутствуя при богослужении католическом или протестантском не может не оценить громадного преимущества, и в отношении исполнения, богослужения православного.

И что всего более говорит в пользу нашего стиля богослужения, службы наши производят впечатление красоты и величия при средствах самых скромных, даже когда священник служит без диакона, даже когда весь клир состоит из одного человека, - что случается безпрестанно, при столь обыкновенном в наших селах минимальном причте.

Но, само собой разумеется, что при этом необходимо, чтобы этот единственный чтец и певец был исправен, чтобы он читал внятно и пел прилично. Но часто ли это бывает? Увы, если между священниками пьянство есть явление заурядное, то между причетниками трезвость есть исключение. Отсюда голоса, неспособные к внятному чтению и способные только к пению невыносимому. Отсюда неряшливость в пении и чтении, доходящая до безобразия. Отсюда, наконец, весьма часто полная невозможность для священника совершать божественную службу.

Распутная жизнь, нравственное огрубение наших причетников до того уронило их, в сущности, столь почтенную, в большинстве случаев безбедную должность, что во многих епархиях на ней исключительно остаются отброски духовного сословия, пьяницы безнадежные, коих плодят в таком ужасающем количестве наши духовно-учебные заведения.

Исправление таких несчастных трудно: в моей практике оно удавалось только при священнике, абсолютно трезвом. Гораздо легче предотвращение зла, которое не в руках моих и подобных мне проповедников трезвости, а в ваших, ибо корень зла в духовно-учебных заведениях, начиная с духовных училищ.

Ради сокровища, вверенного нам веками, ради миллионов, не имеющих иной духовной пищи, как наше дивное, неисчерпаемо-богатое поучениями и красотами богослужение – помогите!

XVI.

23 Декабря




Истекшие два года ознаменовались повсеместным возникновением обществ
трезвости. Ужасающее усиление пьянства во всех сословиях вызвало эту
форму борьбы против возрастающего зла. Инициатива некоторых усердных
деятелей пошла навстречу назревшей потребности, и доброе дело с каждым
днем разрастается.

На это явление тотчас обратило внимание наше высшее духовное
начальство: епархиальные архиереи и сам св. Синод. Духовенство, и
городское и сельское, настойчиво побуждается принять дело в свои руки,
способствовать борьбе с пьянством и словом, и примером, и основанием при
церквах общин трезвости.

Ничто не может быть разумнее такого отношения к делу наших духовных
властей. Действительно, борьба с пьянством есть дело по преимуществу
пастырское. Привести к результатам благотворным и прочным она может
только, если она ведется на почве религиозной, в формах, освященных
Церковью. Желательно, прилично ли, чтобы в этом деле, по существу своему
входящему в круг деятельности пастырской, на первый план выдвигались
миряне, подобные мне, или даже люди, прямо враждебные Церкви, как гр.
Л.Н.Толстой?

Но в побуждениях, исходящих от высшего духовного начальства,
заключается и некоторая опасность. Приходское наше духовенство привыкло
смотреть на подобные архипастырские увещания с точки зрения
канцелярской, как на бумаги «к исполнению», и при таком взгляде
«исполнение» это рискует сделаться карикатурою предначертаний высшего
духовного начальства.

Говорю не на основании одних только предположений. Уже теперь многие
священники, преданные неумеренному употреблению спиртных напитков,
ничтоже сумняся, и не думая изменять своего образа жизни, принялись
усиленно проповедывать против пьянства, и заводить общества трезвости.

Разумеется, такая проповедь возбуждает в слушателях только смех,
такие «общества трезвости» существуют только на бумаге (в члены такими
священниками обыкновенно записываются дети да немногие взрослые
прихожане, не употребляющие водки — десяток таковых можно найти во
всяком приходе).

Этим путем только усиливается соблазн, производимый пьянством
священника. Но «бумага» очищена. Произнесено столько-то проповедей.
Основано общество, и членов в нем числится столько-то.

Пишу Вам об этом для того, чтобы обратить Ваше внимание на зло,
несравненно более глубокое и общее, чем самое пьянство вашего
духовенства. Зло это — та ложь, коею проникнуты все отношения его и к
начальству, и к пасомым. Наши сельские батюшки громко исповедуют что «ложь (а не ложъ) конь во спасение»,придавая
этому изречению Псалмопевца, чрез превращениеподлежащего в сказуемое,
кощунственный смысл поощрения ко лжи.... Это толкование я своими ушами
слышал от нашего отца благочинного на экзамене в сельской школе — и
сгорел от стыда, но скандала поправить не мог, ибо спорить — значило бы
его подчеркнуть.

Ради Христа, обратите на это зло все Ваше внимание, боритесь,
победите его в Вашей будущей учительской и пастырской практике. Увы! в
педагогической практике духовно-учебных заведений первым, постоянным
поводом ко лжи служит именно пьянство учащих и учащихся. Пить водку
воспитанникам абсолютно воспрещено. Но они пьют, и помешать этому пьющее
наставники не в силах.... Отсюда преступное снисхождение, лицемерное
укрывательство зла, отсюда гибель целых поколений служителей алтаря.
Сжальтесь над будущими Вашими воспитанниками, будущими пасомыми.
Сохраните за собою свободу спасать их от опасности, постоянно им
грозящей. Спасти их можете только Вы — не полицейскими мирами, не
красными речами, а только примером Вашей жизни. Пустое ли, праздное ли
дело я предлагаю Вам?

Да поможет Вам Бог совершить его!

XVII.
Любезный N.


Между религиозными движениями, смутно зарождающимися в Западной
Европе, ни одно, быть может, не облеклось в формы столь смешные и
отталкивающие, как то, которое воплотилось в учреждении пресловутой
«армии спасения». Вам известны из газет уличные деяния этой «армии».
Пестрая толпа мужчин и женщин из низших и средних классов, именующих
себя полковниками, офицерами, рядовыми, в военных мундирах, с барабанным
боем и распущенными знаменами, расхаживает по улицам, призывая к
спасению; устраивают на площадях и в наемных помещениях импровизованные
богослужения, порядок которых зависит от вдохновения руководителя.
«Армия» издает уличные листки с военными названиями, в коих о делах
внутренней миссии говорится до последних подробностей техническим языком
военного дела... Это — верх безвкусия, это граничит с кощунством. Как
объяснить себе эту игру в солдатики на почве религиозной?

Объяснение заключается в том, что тут — не одна игра. Настольная
книга «генерала» Бутса — устав английской армии, и его армия спасения —
действительное войско. Дисциплина в ней царствует безусловная,
примерная, не дисциплина внешних форм, а дисциплина нравственная,
дисциплина полного искреннего послушания. Все члены организации ведут
абсолютно чистую семейную жизнь, и жены — обязательные помощницы своих
мужей в делах церковных. В противоположность монашеским орденам, армия
спасения строит именно на браке свою боевую организацию. Сам генерал
Бутс возлагал на свою жену (недавно умершую) добрую половину своих
трудов. У него пять сыновей и семь дочерей. Вся они от рождения
воспитаны для миссионерской деятельности. Все они ныне проповедуют, кто в
Англии, кто в Америке и Индии, кто в разных странах Европы. Все члены
армии (их около 23000) придерживаются абсолютной трезвости. Нравственное
влияние «армии» на низшие слои населения Англии — громадное. Главная
газета армии — «The war cry» — (военный клич) расходится в 300000
экземпляров. В фабричных центрах, посещаемых отрядами «армии», во все
время пребывания в них отряда, кабаки остаются совершенно пустыми.
Всякое такое посещение оставляет за собою многочисленных обращенных (по
нелепой терминологии армии — пленников) добровольно подчинившихся
строгой нравственной дисциплине армии. О силе и прочности организации ее
всего яснее свидетельствуют громадные денежные средства, коими она
располагает, и которые собраны исключительно с людей бедных, так как до
последнего времени высшие классы относились к затее генерала Бутса с
презрительною насмешкою. Армия тратит ежегодно 750000 фунтов стерлинг
(сравните по курсу, сколько это миллионов рублей) и содержит
безчисленное множество безплатных школ, библиотек, столовых, приютов для
сирот, увечных, больных, умалишенных, падших женщин... Каноник Лиддон,
одно из светил англиканской церкви, английский златоуст, как величают
его соотечественники, посетив одно из собраний армии спасения, сказал:
«Стыжусь самого себя!.. Если только подумать, какая малая доля истины
доступна этим бедным людям! А между тем, какой контраст между тем, чего
они достигают, и тем, чего достигаем мы! Да, то, что я воочию видел на
этом собрании, исполнило меня стыда за всех нас, обладающих полнотою
истины и не умеющих пользоваться ею!»

А вот слова одного из выдающихся мыслителей Англии:

«Да, все мы были на ложном пути, все мы — Герберт Спенсер, Матью
Арнольд, Гаррисон и прочие, положившие свою жизнь на борьбу с суеверием,
на создание новой эры, основанной на разуме, развитии, просвещенном
понимании собственной пользы. Этот Бутс более подействовал на
современное поколение, чем все мы, вместе взятые».

Нужно заметить, что в богословствование армия спасения до сих пор не
пускалась, ограничивалась признанием общих всем христианским
исповеданиям догматических элементов. Но эта мудрая сдержанность едва ли
продлится. Генерал Бутс уже издал книгу, в коей излагает широкие свои
благотворительные замыслы, направленные к нравственному воскрешению
масс, погибающих в нищете и безверии. Вступив на поприще литературное,
оно едва ли избегнет более точного определения вероучения армии, а такие
определения для религиозных организаций, оторванных от Церкви, в высшей
степени опасны. Ибо та полнота истины, о которой говорит каноник
Лиддон, доступна только Церкви, и отчуждение от нее, неминуемо, рано или
поздно, ведет к умствованиям кривым и односторонним, в свою очередь
влекущим за собою пагубные практически последствия.

Нравственный же успех, достигнутый армиею спасения, зависит
исключительно от элементов несомненно церковных, вошедших в ее
устройство.

Дикий военный церемониал, в который она облекла свою деятельность,
есть лишь один из тысячи симптомов необходимости внешних форм
богопочитания. Потребность в них столь присуща природе человеческой, что
и в протестантском мире, сделавшем все возможное для подавления этой
потребности, она громко заявляет свои права, и, лишенная богослужебных
сокровищ, накопленных веками, находить временное удовлетворение в формах
безвкусных и нелепых, но сильно действующих на внешние чувства, на
огрубевшее воображение уличной толпы. Совершенно церковна строгая
нравственная дисциплина, господствующая в армии, и в высшей степени
желательно, чтобы такая же дисциплина установилась в Церкви, не только в
теории, но и на практике. Мне нет надобности напоминать Вам, что в
нашей Церкви она не существует. Все вы, питомцы Церкви, подвержены
строгой регламентации, но сознания нравственной обязанности повиновения в
вас нет, и поэтому вся эта регламентация остается мертвою буквою,
вредною ложью. Она не исполняется, а обходится. Не повиноваться
научаетесь вы, а только скрывать свое неповиновение. Поэтому при
переходе к деятельности практической, вы, в качестве учителей и
пастырей, оказываетесь безсильными. Ибо человек, не прошедший школу
искреннего повиновения, абсолютно неспособен приобрести над другими ту
нравственную власть, которая составляет сущность пастырства и
учительства.

Вполне церковен в армии спасения христианский взгляд на брак, как на
средство взаимной помощи и в личном спасении и в назидании ближнего.
Жена наставника, жена пастыря обязана в пределах и формах, допущенных
Церковью, помогать своему мужу в его жизненном деле. Какую громадную
помощь в их пастырской деятельности могли бы оказать нашим священникам
их жены и дочери! Но, к сожалению, в огромном большинстве случаев,
самая-то деятельность эта не существует!

Наконец, и паче всего, церковно нравственная жизнь наставников армии:
их целомудрие, их ранние браки, их абсолютная трезвость, их
непрестанный труд, их безкорыстие (довольствуются они содержанием
скудным, исключающими всякую мысль о роскоши). Люди эти делают все, что в
их силах, чтобы назидать свою паству, не только словом, но и делом.
Отсюда радостное, светлое настроение, господствующее в армии. Совесть
этих людей спокойна, жизнь их полна. Поэтому и слово их действительно.

Итак, не станем гордиться тою полнотою истины, коею мы обладаем, как
сыны православной Церкви. Скорее мы должны, стыдиться того, что, при
обладании этою полнотою, нам еще приходится учиться многому от такого
уличного сброда, как «армия спасения».

Благодарение Богу! Православная Церковь не нуждается в барабанах, чтобы привлекать своих чад к слушанию слова Божия.

Величественная одежда нашего духовенства повнушительнее военных
мундиров. Чиноначалие, нравственные уставы нашей Церкви сохранены в
незыблемой целости и чистоте. Станем же, наконец, достойными наполнить
эти величавые рамки, станем православными христианами духом и истиною,
станем искренними в слове и деле — и для нас станет немыслимым искать
примера и назидания в таких смутных и преходящих явлениях, как «армия
спасения»!

Но пора кончать это слишком длинное письмо. Боюсь утомить Вас, и
поэтому именно пишу каждому из вас в отдельности. Верю, что искреннее
мое слово никому из вас не принесет вреда, а Вас лично наведет на мысли
добрые.

XVIII.





Один из самых распространенных предрассудков против трезвости есть
тот, который приписывает алкоголю действие согревающее, якобы
драгоценное в нашем суровом климате. В жизни всякого рабочего человека,
говорят мне, есть случаи, где необходимо для сохранения здоровья, самой
жизни, быстро согреться, а для этого лучшее средство — рюмка водки.
Требовать абсолютной трезвости от священника, прибавляют многие, просто
жестокость. Священник обязан во всякую погоду спешить с покаянием к
умирающему. Он обязан совершать в лютый мороз службы и требы на открытом
воздухе. Во всех этих случаях рюмка водки ему необходима.

Нет сомнения, что прием алкоголя доставляет озябшему человеку благотворноеощущениетеплоты (происходящее от прилива крови к внешнимпокровам):но столь же несомненно, термометрически доказано,что всякий прием алкоголя понижает температуру тела, и чрез это делает его более восприимчивым к простуде, а в случае сильных приемов алкоголя и очень низкой внешней температуры, значительно усиливает опасность замерзания. До 99% случаев замерзания происходят слюдьми, неумеренно выпившими.

Самым низким температурам подвергаются люди, подымающиеся на
значительную высоту над уровнем моря при посещении горных вершин, и
люди, посещающие страны полярные.

Профессор Тиндаль, специалист по исследованию горных вершин,
совершивший безчисленные восхождения, предостерегает путешественников
против употребления спиртных напитков во время этих восхождений.
Временное усиление энергия, вызванное этими напитками, влечет за собой
соответствующий упадок сил; охлаждение же крови, происходящее от
алкоголя, влечет за собою оцепенение и опасность замерзания.

Доктор Алексеев, подробно изучивший, в западной Европе и
Северной Америке вопрос об алкоголизме и трезвости, сообщает следующий
любопытный факт. До середины текущего столетия китоловные суда,
отправлявшиеся на промысел в страны полярные, постоянно брали с собой
значительные запасы коньяка и рома, для поддержания сил и здоровья
своего экипажа при температурах, исключительно низких, положительно
вредных для человеческого организма. Но с развитием в Англии и Америке
обществ абсолютного воздержания оказалось, что люди абсолютно
трезвые несравненно лучше переносят низкие температуры, чем их пьющие
товарищи. Это преимущество людей трезвых столь разительно, что ныне
принято правило для китоловческих судов не брать с собою ни капли спиртных напитков на полярные плавания, так как холод усиливает опасный позыв к этим напиткам в людях, к ним привыкших.

Полагаю нелишним сообщить Вам эти факты, так как предрассудок о пользительностиводки весьма распространен в духовном сословии.

Водка, как всякий яд, в известных случаях может служить
драгоценным лекарством. Но определение этих случаев, довольно редких,
принадлежит врачу. Притом лекарство это производит свое действие на
людей крайне умеренных или абсолютно трезвых, ибо привычкав водке уничтожает ее целебное действие.

Это я испытал на себе. Лет пять тому назад я заболел оспою, болезнию вмоилета тяжкою. По миновании болезни настал совершенный упадок сил, который был устранен приемом однойложки
хереса за обедом и ужином. Само собою разумеется, что такой прием на
человека, употребляющего спиртные напитки ежедневно, не произвел бы
никакого действия. Но я уже четыре года не пил ни вина, ни водки. —
Подробности эти мелочны, соображения эти ничтожны, в сравнении с
нравственною стороною вопроса о трезвости; но и на эту сторону дела
следовало указать во избежание недоразумений.

То, что нам нравственно полезно, никогда не вредит нашему
здоровью. Иначе и быть не может, если истина то, что говорит Библия о
сотворении человека.

Да сохранит же Вас Бог от всего того, что могло бы нарушить в Вас образ и подобие Божие.

Андрей! Очень интересно!
Откуда позаимствовано?
А вообще выкладывай ещё если есть!!!!!!!!
пока я не ушёл на китоловческое судно раз они не берут с собою ни капли спиртного в полярные плавания))))

Любезный N.


Спаситель наш Иисус Христос несомненно пил вино («Прииде Сын Человеческий, ядый и пияй…» «…Не имам пити сего плода лознаго...»)

Не грешим ли мы, проповедуя воздержание, коему не находим примера в земной жизни Спасителя?

Полагаю, что нет. И это по следующим причинам. Никому из
разумных проповедников трезвости никогда не приходило на ум считать за
грех употребление легких виноградных вин, не производящее никакого
опьянения.

Грех заключается именно в приведении себя в это состояние
какими бы то ни было средствами: вином ли, водкою, опием или гашишем.
Спаситель, принявший на себя естество человеческое, разве греха, не мог
пить вина иначе, как в мере абсолютно безгрешной.

Но как велика опасность для человека, причастного греху - даже
для величайшего праведника, преступить эту меру, - мы видим из примера
Иоанна Крестителя. Он, коего болий не восстав рожденных женами,
счел же нужным оградить себя назорейским обетом и не пить ни вина, ни
сикера… И заметьте, что опасности, нас окружающие, несравненно сильнее,
чем те, коим подвергался Предтеча. В его времена не существовали те
сильно и быстро опьяняющие напитки, которые ныне одни нам постоянно
доступны. Как же нам, грешным и слабым, считать себя в этом отношении
более сильными и стойкими, чем тот, кто был Пророком? Не достойнее ли,
не разумнее ли смиренно следовать его примеру?

Напомню Вам по этому поводу другую черту из жизни Спасителя –
насильственное изгнание торговцев из храма. Пример этот доказывает, что
не всякое насилие есть грех. Но разумно ли, осторожно ли мы поступим,
приняв именно этот пример из жизни Христа за норму нашего поведения? Не
сообразнее - ли со слабостью человеческой природы помнить заповедь
Спасителя: побеждайте зло добром?

Поэтому не говорю Вам: всякое насилие есть грех. Но говорю Вам:
воспитайте душу Вашу в совершенной кротости, чтобы праведный гнев Ваш
против зла никогда не вовлекал Вас в злобу против ближнего.

Не говорю Вам: всякое винопитие есть грех. Но умоляю Вас:
воспитайте Вашу волю совершенною трезвостью, чтобы никогда винопитие не
вовлекло Вас в грех опьянения.

Вот смысл тех срочных обетов, которые я предлагаю Вам, изведав
их пользу на безчисленных опытах. Предлагаю их Вам только потому, что
положительно знаю, какое неисчислимое добро исполнение подобных обетов
принесло бы и лично Вам и Вашим близким.

Итак, да поможет Вам Бог примкнуть к нашему союзу.

Вот это бы прочитать нашим абсолютным трезвенникам, вот была бы польза всемерная...

А электронная версия писем размещена вот здесь

Эт хорошо!
И вообще портал оказался интересным. Спасибо

Да, хорошая у них библиотека. Даже задачки по математике есть)))



Скачать:
http://files.trezvenie.org/file.php?fid=96

XX.

25 Декабря




Свобода – величайшее из нравственных благ. Безусловной свободы
нет на земле, ибо наша благая воля ограничена неразрывною до нашей
смерти связью души с телом, ограничена тысячью воздействий внешних,
материальных и нравственных. Тем более должны мы дорожить тою долею
свободы, которая нам на земле доступна, тем более остерегаться от
наложения добавочных пут на нашу разумную волю.

Из этих пут – самая тяжелая и цепкая – наши привычки, наши
искусственные, нами самими созданные, потребности. Сюда относятся, все,
так называемые, потребности комфор­та, роскоши, безцельного развлечения,
искусственного возбуждения. Сюда, прежде всего, относится искусственная
потребность в спиртных напитках. Ибо эта привычка не только есть
порабощение неестественному позыву, но вместе с тем источник
постепенного ослабления, глубокого извращения воли, - свободною же может
быть только воля здоровая и сильная.

Власть нашей воли над миром внешним ограничена весьма тесными
пределами; власть же ее над животною половиною нашего «я» столь обширна,
что пределов ее указать невозможно. В этом убеждает нас и история
великих подвижников, и наблюдение над нашими ближними, и, яснее всего,
терпеливое наблюдение и опыт наш над самими собою. Да сохранит нас Бог
суживать этот простор, Им нам дарованный. Ибо только на этом просторе и
возможна деятельность, отражающаяся и на внешнем мире, деятельность,
служащая ко благу и возвышению ближнего. Ибо не чистый разум управляет
миром, а разумная воля, освященная любовью. Но вслед за управлением воли
притупляющее действие спиртных напитков погашает и разум, обезсиливает
любовь. Да сохранит Вас Бог от медленного, подчас и страшно-быстрого,
ракового процесса разложения, который влечет за собой усиливающаяся
привычка к спиртным напиткам. А чтобы этот жернов, который сами мы
возлагаем себе на выю, не потянул Вас ко дну, не возлагайте его на себя;
если он уже возложен, сбросьте его! Дайте окрепнуть Вашей воле до той
степени, при которой винопитие не может более сделаться привычкою, а до
тех пор – не пейте больше вина! Повторяю – это единственное средство,
чтобы обезпечить за собою величайшее из благ земных, чтобы сохранить его
за собой и за теми человеческими душами, которые будут вверены Вашему
попечению. Ибо, если Вы погибните в борьбе со злым пороком, Вы погибнете
не один, а погубите тысячи ближних. Вы призваны учить, назидать,
спасать души. Не забывайте этого, и последовать моему совету Вам будет
легко.

Да поможет Вам Бог исполнить его.

По сборнику задач!
Михайло, может зарешаем 18 февраля в пон-к на Соколе?

Тимофей пишет:По сборнику задач!
Михайло, может зарешаем 18 февраля в пон-к на Соколе?

Обязательно! Предлагаю, к примеру, задачу №35.

"Некто привыкъ выпивать ежедневно по стаканчику водки ценою в пятачекъ. Если бы онъ пересталъ пить, то сколько бы онъ сберегъ на этомъ денегъ, хоть въ одну неделю? А въ месяцъ? А въ годъ?"

Или - задача №55:

Въ 1895 г. в 13 безумныхъ домахъ было 3.944 сумасшедшихъ, изъ которыхъ 493 сошли съ ума отъ пьянства (белой горячки). Какую часть всехъ сумасшедшихъ это составляетъ?

№60.

Въ прошломъ (1913) году населенiе Россiи выпило (приблизительно) 2.000.100.000 бутылокъ водки. 13.334 бутылки, уставленныя врядъ одна за другою, занимаютъ разстоянiе въ 1 версту. Сколько верстъ займутъ все выпитыя бутылки, если ихъ уставить такимъ же образомъ? Во сколько разъ это разстоянiе будетъ больше земного экватора, длина котораго равняется 37.500 верстъ?

Ох! Ну и задачки ты выбрал... Голова кругом идёт.
Эт что же! Четыре экватора в 1913!!!
А про сейчас даже боюсь и думать((((

XXI.

Любезный N.

Школьное дело в северной полосе России обставлено немалыми трудностями. Одна из главных между ними – редкость населения, разбросанность малых деревень на значительных пространствах, не позволяющая детям ежедневно ходить в школу, но заставляющая их жить при ней, чтобы иметь возможность учиться.

Отсюда важность устройства при школах общежитий, в которых ученики могли бы под надлежащим надзором, найти приют в учебный период года, могли бы и в часы свободные от уроков упражняться в нехитрых умениях, сообщаемых им в школе.

Взвесьте, какую ответственность возлагает на учителей такое, вынужденное обстоятельствами, устройство школ. Сорок, пятьдесят детей, собравшихся под одной крышею, ни на минуту нельзя оставлять одних. Добрый учитель, заведующий школой с общежитием, поднимает подвиг, в своей неприглядности и скромности святой и великий. Вознагражден он только возможностью сделать для своих питомцев несравненно более, чем может сделать учитель, имеющий дело со своими учениками только во время классов.

Мною устроено немало школ с общежитиями. Вы поймете, что это возложило на меня и обязанность подготовлять учителей, способных заведовать такими школами. Это дело наряду с обучением малых ребят и наполнило пятнадцать лет моей жизни. Оно и навело меня на мои заботы о трезвости. Вы согласитесь, что поручить всецело на половину года пятьдесят детей можно только человеку абсолютно трезвому.

Благодарение Богу! Из всех учителей, воспитанных мною (около сорока) только одного не удалось мне оградить от винопития.

Два слова о последнем. Это был мальчик, очень способный и добрый, но из пьяной семьи, и пристрастие к водке было привито к нему с раннего детства, как это (увы!) слишком часто встречается в крестьянском быту. Тем не менее, мне удалось побудить его к усилию над собою, и он года два придерживался трезвости безусловной.

Я решил поручить ему одну из основанных мною школ (церковно-приходскую). По этому случаю я сам послал его сделать визит нашему отцу благочинному, человеку крайне самолюбивому. От отца благочинного он вернулся совершенно пьяным. Отец благочинный – отъявленный враг общества трезвости, но я не ожидал от него такой решительности и быстроты действий.

Это было началом гибели несчастного юноши. Ныне он в состоянии полной нравственной невменяемости и никакого дела ему поручить невозможно.

Понимаете ли Вы теперь настойчивость моей проповеди трезвости, в среде духовного юношества? Говорю Вам вещи не надуманные, а пережитые и выстраданные. Ответственность учителя бедной сельской школки – что она, в сравнении с ответственностью предстоящею каждому из вас? Мое ничтожное дело – что в сравнении с тем делом, которое может, которое должно быть совершено, не говорю, всеми вами в совокупности, но каждым из вас в отдельности, но лично Вами, к кому я пишу эти строки?

Я болен и стар. И то немногое, что я делаю теперь, скоро станет мне непосильным. Как же не взывать мне о помощи, и именно к Вам, призванному на дело спасения душ, к Вам, молодому и сильному?

И так, помогите! И да хранит Вас Бог.