Шкала воспаления и последующего отключения мозга под воздействием алкоголя по Стейнбеку

Два галлона – это немалое количество вина даже для двух пайсано. В духовном отношении эти бутылки можно распределить следующим образом. Чуть пониже горлышка первой бутылки – серьезная и прочувствованная беседа. Двумя дюймами ниже – воспоминания, овеянные приятной грустью. Еще три дюйма – вздохи о былых счастливых любовях. Еще дюйм - вздохи о былых несчастных любовях. На донышке – всеобъемлющая абстрактная печаль. Горлышко второй бутылки – черная, свирепая тоска. Двумя пальцами ниже – песнь смерти или томления. Большим пальцем ниже – все остальные песни, известные собутыльникам. На этом шкала кончается, ибо тут перекресток и дальнейшие пути неведомы. За этой чертой может произойти что угодно.
(Джон Стейнбек. Квартал Тортилья-Флэт. М.:1977, с.42.)

<переношу пост из старого форума>

Вообще, повесть Стейнбека «Квартал Тортилья-Флэт», из которой выдернута цитата, имеет полное отношение к нашей тематике. Чувства вызывает неоднозначные, но какой-то налёт брезгливости и неприязни сохранялся весьма устойчиво. Не знаю, какие цели преследовал автор, пиша сию повесть, но в реализме ему не откажешь (кстати, именно за реализм его и хвалили советские критики). По сути дела, главные герои повести – пьяницы и тунеядцы, опустившиеся придурки. Последовательно описывается деградация и последующая гибель в пьяном угаре главного героя. Но автор делает это эдакими широкими эпическими мазками, так что возникает ощущение, что описываемые герои никакие не пьяницы, а самые что ни на есть настоящие олимпийские боги или, по крайней мере, обитатели Вальхаллы; похмельный бред излагается чуть ли не гекзаметрами, кража двух галлонов бормотухи равняется с похищением Елены троянцами, а пьяные драки – с битвой титанов. Советские критики, помятуя о социальной тематике и антиклерикализме последующих «Гроздьев гнева», расточают дифирамбы, называя «Квартал…» идиллической повестью-сказкой, пишут, что «с точки зрения стороннего наблюдателя, герои повести… обыкновенные бездельники и плуты» <плуты суть воры, только семантический оттенок этого слова оправдательно-несерьёзный>, а на самом же деле, они – «простодушные «дети земли», в душе которых лежит органическая неприязнь к собственности и наживе» <ну да, получил Дэнни два дома в наследство, один спалили, другой пропили> и «отчасти осознанный протест против фундаментальных основ буржуазной цивилизации» <подразумеваются пьянство, воровство, тунеядство>.

Но всё-таки чувствуется, что автор знал не понаслышке о подобном образе жизни и с предельной честностью описывает ужасающую историю деградации личности и угасания искры Божией в человеке, но, к сожалению, не знает, как к этому относиться, и, соответственно, не знает, что делать. Для него – «все живое свято», и согласно этому, он относится к сложившейся ситуации как к некоей данности, исправить которую невозможно, да и незачем. Заросший бурьяном сад для него предмет эстетического умиления и материал для декадентских сетований. Эх…

Миша, как-то грустновато стало от этакой шкалы.

Рассуждения на тему потери образа Божия для нас совсем не абстракция. Во вермя бесед на общинах иногда приоткрываются такие "глубины", что в другом месте и не всплыть к "голубому небу и свежему воздуху".

Да вот душе хочется чего-то светлого и доброго, а тем более в живом общении.

На эту же тему вспомнилось фраза К. Льюиса из "Писем Баламута". Дословно не помню, но по сути так: чем больше писались письма, тем глубже Льюис погружался в кривую баламутовскую логику, и тем мрачнее становилось на душе, тем труднее становился путь наверх, к жизни полноценной с Богом.
Но также он пишет, что не было бы "погружения", не появился бы этот замечательное произведение. А значит труд был не напрасный и нужный.

Миша, Спаси Господи, жду твоих новых эссе.